Размышления о семье и коммуникации

Мы все знаем: «как надо». Мы читаем книги: Гордость и предубеждение, Толстоевского, Улицкую. Мы наблюдали со своих детских позиций ситуации в родительских семьях, но зачастую, даже со своим взрослым опытом про многое не понимаем: как оно было и почему.

Но мы думаем, что всё знаем, что семья это штука простая и понятная.

А на самом деле, мы зачастую, вообще не понимаем: что такое семья. Хотя бы потому, что в модЕрновых странах в последние 100 лет у каждого следующего поколения семьи были не такие, как у предыдущего. Не у всех, конечно, но у большинства. Иначе просто не получается, меняется физическая реальность, меняется социальная реальность.

Мой дед вырос в ссылке, мой отец вырос в деревне (но в школу ходил в город), я вырос в подмосковном наукограде. Это влияет хотя бы на распределение дел в семье. Мой отец, насколько я помню, занимался добычей съедобной еды и регулярным ремонтом бытовой техники и, позже, машины. Мама, в числе прочего, тратила много времени на стирку. Сейчас всё иначе и изменение уклада семейных дел не может не повлиять на семейный уклад как таковой.

Есть и социальная реальность. Сто лет назад семья была определённым «так положено», а сейчас — всё в большей степени: «для счастья». Для счастья всех членов семьи. Семья «для счастья» не может быть такой же, как семья «для выживания» и семья «так положено». Просто не может.

Причём, осмелюсь обобщить: чем дальше, тем семьи всё более разные. Лёв Толстой ещё тогда глупость написал, про то, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а теперь это глупость в квадрате (что не мешает так называемым государственным умам призывать к изучению механики и авионики человеческих отношений по классической литературе).

Патриархальная семья безнадёжно мертва (ну, если не считать исламских фундаменталистов, но я ведь не о них), даже самых традиционных православных батюшек ныне сплошь и рядом содержат жёны. А модЕрновая семья - она вся разная. И между поколениями (слишком сильно меняется жизнь и именно так погибла патриархальная семья), и внутри поколения. И тут возникает вопрос — а что это — семья? Если у одних это одно, а у других другое. Штамп в паспорте тоже ни разу не показатель.

Но мы всё равно не считаем эту тему заслуживающей обсуждения. Ну, разве что, в юности. А потом пытаемся построить нечто из смеси увиденного в родительских семьях, литературы (классической и нет), скотча, верёвочек и железнодорожных костылей. У многих, кстати, отлично работает. А ещё у многих отлично смотрится со стороны. И многие, даже из тех, у кого и со стороны видно, что не всё получилось хорошо, всё равно считают, что всё, в общем, нормально, только вот супруг(а) что-то дурит, вместо того, чтоб вести себя как надо. Впрочем, если об этом заявить, то не оберёшься встречных обвинений, поэтому, про холодильник лучше молчать. От греха. Не трогать его. Ведь, если его открыть, станет ясно, что он безнадёжно сломан и многое в нём протухло.

Ну и ведь никто вокруг эти вопросы не обсуждает. Это ведь неприлично. Это ведь выносить сор из избы. Это ведь все узнают, что у нас не идеальная семья и что мы изводим друг друга годами. В лучшем случае, можно поплакаться лучшему другу/подруге за рюмкой чая. Ну и переспать заодно, если пол друга/подруги подходящий.

Нет, некоторые, конечно, начинают читать книги по популярной психологии или вступают в какую-нибудь секту. И там и там твёрдо известно: как надо. «Мужчины с Марса, женщины с Венеры.» Слёзные благодарности читателей прямо в тексте. Всем делать так и будет счастье. Семейный психолог выбирается реже, да и надо чтоб оба согласились вынести сор из избы, да и дорого это. Ну и большинство семейных психологов знают: как надо. Они же читали классическую литературу. И психологическую. Правда, биологическую, как правило — уже нет. И, иногда, у них самих успешная семейная жизнь. Ну, по крайней мере, в теории.

Но на каждом углу об этом обычно не трубят. Потому, что на трубный глас прибегут злорады пожалеть неудачника, прибегут гуры, которые знают как надо и сейчас расскажут, и гуры, которые знают как надо, но ни за что не расскажут, так как у правильного гуру всё получается само собой, а если у кого не получается, тот неудачник и извращенец.

И всё. Нет культуры общения на сложные семейные темы ни внутри семьи, ни вне её. Вот и получается в результате, что кто-нибудь лет 5-10 скрывает от партнёра какую-нибудь важную подробность об особенностях восприятия совместной жизни, а потом признаётся в том, например, что он не любит борщ, и всё это время ел его причмокивая только из любви к жене. А жена от такого признания в любви впадает в ступор, так как получается, что она старалась и готовила для любимого борщ почаще. И в глазах немой крик: «Чтож ты раньше-то молчал?!?» (Ну или не немой.. Или даже кастрюля борща на голове, ожоги, первая помощь и всё такое.) А он молчал потому, что любит. Жену, а не борщ. На место борща можно что угодно поставить, от местоположения тюбика с зубной пастой, до эээ... особенностей сексуального поведения. И ведь понимает муж (или жена), что нет никакого смысла давиться борщом, но признаться — обидеть смертельно. Не признаваться тоже глупо..

Остаётся искать третий путь, но где его найти — не знаю. Тут бы хорошо пошла реклама моей секты, про то, что я знаю — как надо: радикальная честность и откровенность и всё такое. Но ведь такая штука и подходит не всем, и непросто это, и одно дело — сразу такой обычай завести, а совсем другое — если n лет и m глупых тайн в анамнезе... Поэтому — не знаю, что с таким делать, но, мне кажется, что лучше как-то в мягкой форме сообщить, что борщ хорош, но харчо тоже прикольно..

Но это были цветочки — рассуждения о тех, кто свою семью строит по классическому образцу семьи родительской, литературной, патриархальной (выберите любые два). Но ведь есть ещё среди нас те, что считают, что семья должна быть устроена как-то иначе. Например, не обязательно подразумевать сексуальную исключительность. Среди моих друзей и знакомых таких довольно много (иногда кажется, что почти все, а иногда — что почти никто). Синтон, Хайнлайн, воздух свободы 90-х, запоздалая сексуальная революция и всё такое. Но что Козлов, что Хайнлайн, что Розов ­— теоретики (хотя про Розова ничего нельзя сказать наверняка, почти как про Жерара Лаполло). А постсинтоновские гуру на меня производят впечатление козлов душнЫх. Попытки жить по теоретическим рецептам обычно рано или поздно приводят к исключительной фигне. Обжёгшись на радикализме многие переходят к стратегии «Я не буду рассказывать, а ты ­— не спрашивай». Правда, потом может оказаться, что один из супругов перешёл к этой стратегии, а другой — думал что они оба перешли к моногамии. Но это обычные грабли этой стратегии.

Но с большинством обжёгшихся, но не отступившихся случается вот что — они, опять-таки больше не говорят об этом ни с кем, кроме сексуальных партнёров. Или вообще ни с кем. Этакое «Я не буду рассказывать, а ты ­— не спрашивай», но об отношениях не рассказывается даже тем, с кем эти отношения происходят.

А любой сторонний опыт старательно игнорируется. Оно, конечно, понятно, после попыток приложить теоретический опыт, от любого писанного текста шарахнешься. А ведь опыт такой существует, пусть и, преимущественно, в других культурах. Но интересоваться им как-то не принято даже у тех, кто знает про его существование. Потому, что это опыт извращенцев каких-нибудь, а мы — нормальные. Конечно, не всякий опыт можно и нужно применять к себе, но есть ведь и относительно универсальные мысли, применимые к любой модЕрновой культуре. И ведь не обязательно применять их как есть — можно просто использовать как начало для собственного личного разговора. Например: «Любой человек имеет право испытывать те чувства, которые он испытывает», или «Люди как личности важнее отношений, которые существуют между ними» (как мне кажется, это перекликается с моей декларацией «люди важнее принципов»). Спорно, спорно. Зато можно обсудить, поспорить, пообщаться. А общаться вообще полезно. Можно узнать друг о друге что-нибудь хорошее. Конечно, не всегда хорошее, но если разговаривают любящие друг друга люди, что-нибудь хорошее, да должно быть.

Ну да, можно не говорить «прости». Можно вообще ничего не говорить, кроме разве что «Ты меня любишь? И я тебя!» Это будет оче-ень рома-античноо, почти как в Алых Парусах, но, боюсь ничем хорошим не кончится. И не говорят. Ведь что такое семья и так понятно (см. начало).

И про секс всё тоже и так всем понятно. Но и если по разному понятно — всё равно не говорят. И ведь даже не потому, что «стыдно, непривычно» и даже не потому, что слов нет (а их и правда нет), а потому, что нет традиции разговоров об отношениях, о любви, в конце концов, но за пределами простого круга: я люблю тебя, а ты меня.

Есть, конечно, и другая крайность: «обсудить всё на берегу». И тоже не работает. Невозможно обсудить на берегу то, что случится в воде, если никогда не бывал в воде. Или бывал, но не в той (а войти дважды в ту же воду, как известно, нельзя). Или в той, да не так долго. Ожидать, что через 5, 10, 20 лет отношения будут такими, как их наметили «на берегу», мягко говоря, наивно.

Казалось бы, банальность, но сколько я видел людей, пытавшихся обо всём договориться на берегу и обижавшихся, если жизнь всё переворачивала. А жизнь, она, вообще такая. Если она чему и учит, то разве что тому, что всё меняется. Иногда эти изменения пугают, но изменения неизбежны и не всегда зависит от нас — какими им быть. Но от нас зависит то, как их встречать и вместе ли или порознь. И — молча или во взаимодействии и сотрудничестве.